***
Это время лавин, время желтой хрустящей печали,
Аромата цветов, что студёные ветры умчали,
Остывающих рук, отгоревшего пепла в камине,
И бессонниц слепых, что приходят, легки на помине.

Это время свечей, оплывает их воск на погосте;
Это время берез, чьи стволы как гадальные кости,
Чистый воздух, как йод, не оставит на душах царапин,
Просто больше нам выпало черных березовых крапин.

Просто вспять повернуть не удастся на этой дороге,
Просто песня как жизнь оборвётся на взлёте, на слоге,
И останется осень, как горькая жёлтая цедра,
Это время цветов, чужаков и холодного ветра.

Опустевшие гнезда, в лощинах туманы по пояс,
То ли сердце щемит, то ли где-то проносится поезд,
И стучит и гремит на неплотно подогнанных стыках,
И о ноги берез трётся осень в кошачьих мурлыках.

Это время горячих дыханий, тепла и ночлега,
Потолочных теней; фонарей, что погаснут с разбега.
Чистый бинт размотав, нам завяжет глаза как в начале
Время черных лавин, время жёлтой хрустящей печали.

***
Октябрь - ожидание чудес -
И облаков великая армада,
Змеиное шипенье лимонада
И тайное биение сердец.

Уже висит оранжевый туман
В лесу, уже давно с повадкой лисьей
Крадется по пятам октябрь. Листья
Уже давно предчувствуют обман,
Включаясь в этот сумасшедший танец.
Природа, наводя парадный глянец,
Готовится к схождению с ума.

Туманное колеблется вино,
Деревьев неживая колоннада,
Холодное кипенье лимонада
Слезит глаза и ударяет в нос.

***
Может, жить и не стало проще,
Холод прячется по углам,
Я иду по осенней роще,
Прикасаясь рукой к стволам.

Отовсюду грозит непогодье,
Только осень, сходясь за спиной,
Невидимкой обходит угодья,
Окликая меня тишиной.

Отлетают слова без запинки,
Отломившись у черенка,
И бегут по земле тропинки,
Как бегут над землёй века.

Может, жить и не стало проще,
Только осень живёт во мне,
Я иду по осенней роще,
Растворяясь в её редизне.

Эха теплого разголосье,
Накрывает меня с головой
Осень - жёлтое межберёзье
С пролетающею листвой.

***
Времена года (Осень)

Бродят души цветов под вечерним дождем.
(Х.Р. Хименес)

Вот опять ледоход и плывут облака
По бездонному небу как белые льдины,
Вот нежаркому солнцу подставив бока
На бахче дозревают арбузы и дыни.

Ветер клонит, к земле прижимая, цветы.
А деревья, с вечерней прохладой сквозною,
Благосклонно кивают у темной воды,
По которой, надломлен полуденным зноем,

Уплывает цветок. В цитаде’ли цикад
Тишину стерегут, как прообраз разлуки.
И речная излука полощет закат,
Как по локоть багровым залитые руки.

Вот опять ледоход. И уж больше ничей
Глаз не сможет узреть перелётные стаи.
По осеннему лугу петляет ручей
И устало в осеннюю речку впадает.

Листопад начинает с берез и осин.
В небесах отмокают зеленые кисти,
А в прогалы ветвей набирается синь;
На верандах лежат разноцветные листья.

По некрашеным доскам прошлёпать не грех
Босиком, хоть веранда с теплом неохотно
Расстается. Сквозняк задувает в застрех,
И гуляет по дому скользящей походкой.

Вот опять ледоход. Низко стелется дым
Подожженой листвы, но не слышно ни звука,
Хоть и чудится плач у холодной воды
В том заречном краю, в шевелении буга.

Там, затеплив окно, чей немеркнущий свет
Растворяет закат в неуёмном кармине -
Звезды станут мигать светлячками в траве
И огонь разгрызать деревяшки в камине.

Кануть в темный затон, золотушную прель
Той долины речной, где, мечтая о броде,
Отражаясь в текучем речном серебре,
Только души цветов одинокие бродят.

По колено в воде я цветок уроню,
И пускай он плывет, избегая затонов,
Чтоб, тихонько войдя, сесть поближе к огню,
И в лицо заглянуть обитателю дома.

____________________________________________________
ЗАТОН, длинный и мелкий речной залив, отделяемый косою
ИЗЛУКА, излучина ж, крутой поворот или изгиб реки
БУГ, арх. урема, оренб. низменные берега речные, поросшие ивняком, осокорником и кустами, на ширину поймы
ЗАСТРЕХ м. или застреха ж. южн. и яросл. костр. стреха, нижний край кровли, выпуск, навес, свес кровли

***
Луна, укрыв сияньем дол,
Плыла неспешно над горами.
Два серафима и престол,
Как сквозняки гуляли в храме.

И было выпито вино,
И было каждому по вере,
И свет, запрыгнувший в окно -
Предпочитал иные двери.

И в воздухе разливши скорбь,
Плыли два ангела в веселье.
Фонарь, как будто перископ,
Заглядывал в чужую келью.

Два серафима и престол
Гуляли ночь в притворе храма.
И город - словно бы атолл,
Омытый волнами тумана,

Как туесок из бересты
Прозрачной переполнен влагой.
Висят над городом кресты -
И каждый крест как будто якорь.

Как будто сверху целый флот
Стоит и ждет последней битвы.
Но что покажет эхолот?
Ландшафт бессмысленной молитвы.

Вокруг потопленный конвой,
Где рыбы правят новоселье,
И облака над головой -
Океаническою сельдью

Плывут. И в головах солдат
Плывут слова открытой книжки,
Закрыт торпедный аппарат,
И спят девчонки и мальчишки.

..Гремел под городом сабвей,
Но тишина царила в храме,
И ветер маковки церквей
Пригладил с сонными вихрами.

***
Вот он - тот дуб, который скрючила хворость;
Берег, летящий навстречу и разворот тарзанки;
Гравий хрустит всё так же, как будто хворост,
Когда-то давно выпавший из вязанки.

Здесь, где к закату, который сочится кровью,
Ветер прижался облачной мокрой ватой,
Здесь и я когда-то валялся с разбитой бровью
И Венера лила свой фосфор зеленоватый.

Ветер гудит, но черные пальцы веток
Не разожмёт спокойствие водоёма.
Я бывал здесь прежде, жаль, не осталось меток,
По которым я мог бы вернуться обратно к дому.

Здесь, где мне чудились песни в гуденье мошки,
Желтыми вихрями где поднимались подёнки -
Ветер смахнул созвездья, как будто крошки,
Вытер клочки тумана с речной клеёнки.

Я задержал бы тот разворот тарзанки,
Если бы был хоть чуточку прозорливей.
Мелкая морось - мир вывернут наизнанку -
Ночью, я знаю, она превратится в ливень.

***
Всё как будто тонет в темноте небесной.
Звезды застилая, в небе распахнулись
Ангельские крылья, темные, как бездна.
В гулких подземельях звуки встрепенулись
И застыли снова. Подползают тени.
Осень затевает желты хороводы
Над рекой глубокой. Без мольбы и пени
Листья умирают. И прозрачны своды
Веток наклонённых над лесной речушкой.
И зверёк тумана спит на глади водной.
Может, где-то путник самодельной кружкой
Зачерпнёт немного той воды холодной.

***
Времена года ( Лето)

Разноцветье речной долины,
Маревистое лето: знойный
Марит воздух. Напев таимный
Луговой неширокой поймы.

Зеленя уремных покосов,
На которых зацвёл репейник.
Замирающий отголосок
Комариного песнопенья.

Ветер похлестом гуртит стадо,
Что впаслось в голубое жито,
Но и солнце - коровья затопь
В этой облачной мочажине.

Пересвист ветерков-подпасков.
Из-под прелых (заметишь мельком)
Тальниковых, ракитных пазух
Выползает речная змейка.

В зеркалах неглубоких плёсов
Отраженным деревьям тесно.
Колыханье литых колосьев,
Умолот невесомой тени.

Глухомань непроточных стариц:
Затишь, взрыда речного кроме,
Словно разом людей не стало.
И нигде не увидеть кровли.

Перебудет беда и ветер
Заполощет над лесом знамя:
Наступают зарёй рассветы,
Заползают в раздол туманы.

Наливается свист соловьиный,
В небе сойка ищет пределы,
Только роду людскому сгинуть -
Это, в общем, плёвое дело.

Оплетает лицо тенетник,
В волосах выявляя проседь -
Полюбуйся, как незаметно,
Втихомолку подкралась осень.

И к зениту пока не приколем,-
Глазу некуда приютиться.
Над гречишным закатным полем
Зависает серпиком птица.

________________________________________
МАРЕВИСТОЕ ЛЕТО, обильное маревами. Маревит безличн. стоит марево.
ТАИМНЫЙ, близкий, короткий, тесный, задушевный, сердечный, искренний; тайный, интимный
УРЕМА, ПОЙМА, поём, вся полоса до вторых берегов реки, до кряжа, до крайнего предела вешнего разлива ее
ЗАТОПЬ ж. арх. след ноги в мочажине, лунка от ступни, залитая водою.
МОЧАЖИНА, потное место на земле, где подпочва держит воду
РАЗДОЛ, дол, долина, балка, ложбина, балчук, длинный и широкий природный овраг

***
Осенняя горечь во рту,
Забор перевисшие гроздья
В глухую траву упадут.
Рябиновый жар догорит,
И слышится: плещут березы
В туманной купели зари.

А ветер раздует рубины,
Как будто полет стрекозиный
Холодные гроздья рябины.
Сквозь целое море ромашек,
Тихонько бредет Россия,
Надев сарафан кумашный.

Погостами и дворами,
Стопами, что заскорузли
Святыми своими дарами,
Кислинкою в подовом хлебе.
Глядит с неземною грустью.
А звезды мигают в небе.

О, камо грядешь, Россия?
Напрасно звучат вопросы.
Бессмысленна жизнь мессии,
Но каждый поймет с годами
Зачем ты устлала росы
Рябиновыми следами

Провинции жалкий узник -
Я не был в краях заморских,
Нахлынет печаль - отпустит,
Ударят морозы - пусть.
Но в зернах рябины мерзлой
Дозреет тот зябкий вкус,

Который и есть - Россия...

***

Времена года ( Зима)

Ветер суетится над равниной,
Застилая выбеленной тканью, -
Вечер. И трещат дрова в камине,
Рассыпаясь мелко угольками.

Хорошо, покамест непогодит,
Ввечеру казаться нелюдимым.
Тяга, просыпаясь в дымоходе,
Сонно выдыхает клубы дыма.

Пробует свернуться поплотнее
На коленях заспанный котёнок.
Не вертись, в густеющих потёмках
Летних снов калейдоскоп бледнеет.

Так ребенок занимает крепость,
В детских играх затвердив азами,
Что из перевернутого неба
Снег течет песочными часами.

Знать, грехов и горестей налипло
Через меру. Не согреть в ладонях
Тишину, что в опустевшем доме
Кажется невнятною молитвой.

Бог, не Бог… Бродячая собака
Вспоминает в середине ночи
Конуру, щенячие забавы:
Где он, этот тёплый, добрый, отчий?

Вьюга выбегает из деревни,
От студёной милости Господней.
Как душа в изорванном исподнем,
Носится по лесу меж деревьев.

Ищут кров загубленные души
В том лесу, в густых отливах синих,
Где сидит задумчивая стужа
И стволы трещат в её камине.

Ветер, выдыхая, разом тушит
Звезды, разгоняет причитанья.
Как луна прогал в бегущих тучах,
Исповедь заполнит ожиданье.

Ты один в тобой согретом доме.
В стеклах иней словно бы дыханье.
Тот, кто бродит рядышком кругами,
Так тепло касается ладони.

***
В том вечернем краю, за речной излукой
Соловьи запоют. Позовет прислуга.
Но меня, на беду, обступают груши,
Вот и крики в саду делаются глуше.
Позовут-позовут и молчат подолгу:
Я стою над рекой и она примолкла.
На стрижей и стрекоз поделенный воздух,
И чернеет откос в неглубоких гнездах.
Негодует комар, допустив промашку,
И в тумане, словно на промокашке
Проступает мотив, а затем стихает.
Проступает мотив как в стекле дыханье.
Горячо с подушкой? Отбрось в сторонку.
На веранде душно, и та девчонка,
Разливавшая чай, убегает в сенцы,
И уже печали стучатся в сердце.
В том вечернем краю, за речной излукой,
Кто-то долго целил сюда из лука.
И ночных рулад адресат известен,
Но летит стрела - не стоит на месте.
Соловьи - молчок, на веранде - душно,
И обратный отсчет начала кукушка.

***
Быки уснули, зрителям давно
Наскучили кровавые обряды.
Зеваки цедят кислое вино;
Трибуны, догнивающие рядом,

Напоминают изредка каркас,
Оставленный от прежних декораций.
Где чудится отеческий наказ
И слышится гуденье рестораций

Неподалеку. В стыках древних плит
Растет трава, еще гнездится плесень.
Руины затевают легкий флирт:
Как будто бы ты им неинтересен,

Но всё-таки следят исподтишка.
В преддверии, в озвученном “сезаме”,
Где мир на расстоянии прыжка,
На фотоснимке ненадежно замер.

Где, обмакнув перо в чернильный гам,
Оставленный над городом сиестой,
Ведя учет траве и облакам
Скрипит цикада - этот новый Нестор -

Описывая рыцарский турнир,
А может быть, предчувствуя угрозу
Твоих вторжений частых в этот мир,
Он составляет протокол допроса.

Да, вариантов здесь наперечет.
Одно лишь точно: зноя оседанье
На каменные плиты повлечет
Секундную запинку в назиданьях.

Пока ещё не бдителен надзор,
И в стыках плит ещё молчат цикады,
Протиснись в этот крошечный зазор -
Трирема, разорвавшая блокаду.

Не обращай вниманья на манок
И крики остающихся за бортом.
Иди на пляж, где волны бьют у ног,
Воистину, как римляне в когортах.

А если кто идет наперерез,
То это, параллельная отчасти,
Та линия, которой волнорез
Перерезает смуглое запястье

Пространству, возвращение назад
В котором невозможно, очень долог
Окольный путь и выбыл адресат.
И в поисках поможет спиритолог.

Витает мыслью вызванный к доске
Печальный дух, в саргассах ждет трирема,
Покуда он выводит на песке
Решение обратной теоремы.

…Зеваки, недовольные осадком
В своём вине (по случаю торжеств
Разбавленном) плюются и досада
Перерастает в недовольство, жест

Красноречив. Не то что новизной,
Скорее недосказанным упреком
Звучит волна, когда спадает зной.
И спят щенки под материнским боком.

А новый мир готовится на смену.
Гниют трибуны, как заведено:
И матадор выходит на арену,
И валится костяшкой домино.

***
Тихо-тихо по дорожкам, уличенные в измене
Как осенние приметы, прокрадутся дезертиры -
Два листа на подоконник, где, исчадье ойкумены,
Необжитое пространство притворяется квартирой.

Эти желтые аллеи, приходящие в упадок,
Листопады - новосёлы улыбаются спросонок,
И по случаю приезда учиненный беспорядок,
Как разбросанные вещи, выбредает из потемок.

И не спрятаться, не скрыться от непрошенных наитий,
Словно тысяча бессонниц укрывается лоскутным
Одеялом безотрадных, бесконечных чаепитий,
Но теплом навряд ли губы ты обманешь этим скудным.

Два листа на подоконник. Окна прячутся во мраке,
В небе острыми краями прекращая пересуды
Надрезает силуэты из промасленной бумаги
Тот обломок, что остался от расколотой посуды.

Только идол нежестокий улыбается с обложки,
Только с грузом палых листьев караван за караваном
Уплывают листопады по серебряной дорожке,
Вырастающей из моря плавником левиафана.

Два листа на подоконник. Спят чудовища в глубинах,
Беспокойно шевелятся, ждут, когда же их накормят;
Это осень подзывает многочисленных любимцев
И заглядывает в окна. Два листа на подоконник.

***
За окном пурга, за окном пурга -
Это боги ищут себе врага,
Чтобы дунуть-плюнуть ему в лицо,
И сказать неласковое словцо.
А тропинка заводит в дремучий лес,
И уже, приятель, не жди чудес.
Ты давно не ребенок кричать "ау",
Если мир трещит, расходясь по шву -
За окном пурга, за окном пурга -
И она распознает в тебе врага,
Чтобы твой, гуляя среди зеркал,
Приговор скорее тебя отыскал.
Зеркала отражают голодный блеск:
Ты зачем, приятель, туда залез?
Беспорядок в комнате приберешь,
Этот мир с изнанки не так хорош.
И тебя, за кражу, настигнет месть,
Беспорядок в комнате дыбит шерсть.
Это мир, а ты в нем - незваный гость,
Словно пес рычит, охраняя кость -
За окном пурга, за окном пурга -
Примеряет краденые шелка.
И летят десятки полярных сов,
Если жизнь дорога, то задвинь засов.
Если жизнь дорога, то любая рысь
Угодив в капкан, станет лапу грызть.
А луна - ледышка, и тьмы оплот,
Но тоскливый вой не растопит лед.
Не поможет грохот, ни даже всхлип,
Ты среди вещей, ты надежно влип.
Только зеркало будет кричать "Ура",
А твоя голова на манер ядра
В лабиринтах будет пускать на слом
Боковые стены и черный слон
Мимоходом заглянет тебе в окно,
А за ним темно, а за ним темно.
Фонаря качается островок,
Заступая в тьму, не намочишь ног -
За окном пурга, за окном пурга -
Ты украл себя и ушел в бега.
Этот мир о тебе забывать горазд,
За тобою нужен был глаз да глаз.
Спохватились, погоня шла по пятам,
Караулили всюду, и здесь и там.
Понаставили новых дверных замков,
Ты свернул за угол и был таков.
От зубных врачей, от своих морщин,
А теперь пропажу ищи-свищи -
За окном пурга, за окном пурга -
Это боги ищут себе врага.
Зеркала принимают парад вещей,
Отражая атаку ... и всё вообще.

***
Загадка

Деревья сумрачно шептались,
В зелёном воздухе метались
Осенние ветра.
В закате чудилась загадка,
В холодных отблесках закатных
Кружилась мошкара.

Остывший чай дрожал в пиале…
Тропинка по лесу петляла;
Невидима вблизи,
Тонула в мареве фиалок.
И первая звезда ныряла
В небес густую синь.

Кружил впотьмах, любил украдкой.
Но ветер прошептал загадку,
И отвечать пора:
“Она светла как сон, напрасна
Как вечер, как любовь прекрасна,
И как закат - стара”.

Но уходящий, с кем разлука
Длинней, чем тень его по лугу,
Хотя возврата нет,
С улыбкой грустной незабудку
Сорвет и в тишине как будто
Почудится ответ.

***
В невысоком замке
На холме за речкой;
В невесёлом замке,
Где рукой подать
До луны со шпиля,-
Двор тенями залит,
Наступает вечер
И царит покой.
В невесомом замке
Мы танцуем вечность.
Долго-долго: вечность.
В том закатном зале,
Где ладони стынут.
Где ладони стынут,
Хоть горит огонь.

Тень на лица ляжет
Ровными мазками,
И в сугроб слежится
Темнота в углу.
Хлопья тел кружатся
В зале на паркетном,
В зале на паркетном
Ледяном полу:
Так слетают листья.
Так слетают листья,
Будь незваным гостем
На чужом пиру,
Где сидят бедняги
Виолончелисты
И никак не могут
Завершить игру.

В тридевятом царстве,
За семью замками.
За семью замками,
Только двери настежь,
Зачерпнуть заката
Ели тянут лапы,
Но, обжегшись, тени
Разом вдруг отдернут -
Этот сон грядущий
Так похож на правду.
Замолчат цикады
И потушит лампу
Твой усталый разум.
Музыка смолкает,
Наступает вечер
На холме за речкой,
В невысоком замке.

***
Когда на высохших губах
Слова язвительные гаснут,
Душа, лишенная соблазнов,
Неясной тенью проступать
Способна в сумерках неясных.

Когда свечу свою опять
Хозяйка в доме по-соседству
Затушит, темнотой объят
Напрасно пробую понять,
Что будет, если я исчезну.

Теней, под лампочкой в углу,
Я вспомню на веранде прялку.
Как веселился из-под палки,
С работы приходил угрюм.
Я вспомню: вечерами в парке

Мотивчик, как то исхитрясь,
Трещат истомные цикады
В закатной парковой траве.
И я, к ограде прислонясь,
Согласен с тем, что так и надо.

Захолонёт, потом начнётся
Опять в груди сердечный гул,
И свечку новую зажгут.
Улыбка странная коснётся
Моих вдруг пересохших губ.

И отраженье улыбнётся...

***
Вот осень нахмурит брови
И спины привычно сгорбит
Прохожим не груз любовей,
Скорей - невесомость скорбей.

Рассказы озерной глади,
Наверное, всё о том же.
Хоть вкус у рассвета сладок,
Но горечь заката тоньше.

Осенним дождём оплакан,
Печально и серебристо,
Кораблик спускает флаги
И прячется в дымке пристань.

И льется из окон вечер,
По красной воде, изогнут,
Кораблик плывет навстречу
Далёкому горизонту.

Пусть парус его отбелит
Ночей моих вереницу.
Когда я сойду на берег,
Пусть всё это мне приснится.

***
М.Ш.

Взрыв. И беззвучно гаснет чёрная вспышка
В серых глазах. Склонившись, месяц-келейник
Смотрит с небес на землю, на которой ты спишь, как
Черный котенок на чьих-то теплых коленях.

Мерным галопом промчались вечерние тени,
Тальник лозой упругой снова горячку порет -
Бьет по прибрежной ряби: куда же озеро денет
Звезды и красный отблеск, которыми ветлы поит.

В темных его глубинах серых зрачков мерцанье,
Глыба в ночи тумана кажется мезонином,
Где ароматы мирта и тихое созерцанье
Лунных столбов тумана, того, что лежит за ними.

Черных фестоны листьев, чайный густой осадок.
Свет от проезжей машины и силуэты вишен
Снова бегут по минным полям фасадов.
Взрыв и беззвучно гаснет черная вспышка...

***
Спелым яблоком солнце в дорожной пыли’,
Закатясь, погасает. Покинув сады,
Не спеша: это я, ну а рядышком ты -
Облака к горизонту плыли’.

По тропинке в закат, приближаясь к огню,
То зависнув, когда ветерок перестал.
Словно двое людей, по дороге устав,
Заприметят вблизи возню.

Это в сад у реки прибежали, храбрясь,
Дети - вечер дохнет засыпающим тигром -
Поиграть и плодов кисловатых набрать
До темна из-под яблони дикой.

Там сгущается мрак и скисает вино,
Но белеет налив, у дорожек нападав.
Там гуляю один, а когда-то давно
Мы гуляли с тобой на пару.

Этих грушевых сводов непрочная твердь
Нам шептала с тобой о бесчисленных зимах.
И бесшумно, как скво по осенней траве,
Ты скользила в своих мокасинах.

О, заброшенный сад, повзрослел и обвык,
Я вернулся к твоим одичавшим деревьям,
У забвения вкус, как у спелой черешни.
Я вернулся к твоей позолоте листвы.

Я пришел и на цыпочки встану - пора
Дотянуться до неба. Чем больше оборок
По весне, тем скорее печали осколок
Зарубцует-затянет смолою кора.

Ранних сумерек зыблет ажурную плоть
Треск цикадный, сорвав звездопада лавину.
Я в саду Гесперид, на дорожке гравийной,
И с горчинкой попался плод.

Мой заброшенный сад, на дорожках твоих
Пахнет звездами, ночью, немножечко хвоей.
Там когда-то скользили фигуры двоих,
Но и нынче нас тоже двое.

Как и прежде, скользим по пути в никуда,
Между лунных столбов молока и тумана.
И опять прозвучит тихий шепот, когда
До развилки дойдем: “Куда нам?”

Я вздохну и устало замечу судьбе,
Как осенний цветок, вырастающей сбоку:
“Я не знаю куда - лучше яблоко сбей,
Пусть оно нам укажет дорогу”.

***
Снова дождь на земле, на дороге противная склизь,
Но природе к лицу листопад, да и воздух - оранжев.
Обитателей леса деревья уже засекли
До прозрачности дыма, взволнованно ветками машут.

Прохожу по своей же судьбе, чьи устои тверды
Как земля под ногой, привкус осени странно горек.
И ромашки белеют на склонах холма, цветы
Превращают в могилу любой завалящий пригорок.

Каждый шаг словно облако там, где из чудищ, красы
Невозможной настолько, что разве мороз надышит
Что-то в роде вон той проплывающей в небе гряды
Облаков, где любой - словно выдох красавиц застывший.

***
Трудно начать полет, если ты стрела.
Если вокруг туман, то, возможно, цель -
Это туман вокруг. И полет орла
Тем и прекрасен, что не посадить на цепь.

Трудно сверкать под лампой; не видя глаз.
Редкий кристалл способен не помутнеть,
Черный витринный бархат убьет алмаз.
Если ты просто камень - ещё трудней.

При недостатке счастья погаснет смех,
В душном капкане тела щебечут сны.
Так же как каравеллы причал и кнехт -
Призрак удержит от поиска новизны.

Странник найдет ночлег, обретет приют;
Счастье грядет примерно как зреет гроздь.
Пальцы туманных женщин тебе совьют
Новое счастье, не пожалев волос.

Щелкает тетива и жужжит пчела,
Трудно начать полет, если ты стрела -
Если она не увязнет, то ангелом станет меньше -
Души летят в тумане… И каждая умерла.

***
Недосмотренный сон, опустевший дворец:
Город кажется зыбким, как явь поутру.
Только мальчик стоит на огромном дворе
И шумят тополя на ветру, на ветру.

Поукромнее спрячься, надежней запрись:
Только знай, что всегда нас приходит стеречь
И стоит на ветру этот маленький принц,
Чтобы спящих людей от беды уберечь.

Заточенный в кошмар, каждый боль затаил:
Воркотню голубей в переплетах икон.
Просто знай, что мальчишка под небом стоит
И попробуй однажды увидеть его.

О чертог сновидений, в тебя влюблены
Мы смыкаем глаза и пускаем вдогон
Кисловатый на вкус хлебный мякиш луны,
И янтарные бусы как теплый огонь.

Уходящее детство - нелепый каприз,
Дело случая, как ты о нём не жалей.
Но наследник престола, тот маленький принц -
Это просто Судьба, это шум тополей.

И поэтому, осень - листву укрощай:
Дым сгоревшей листвы - это запах примет,
Это голос, который прошепчет “Прощай”,
Это мальчик, который услышит “Привет”.

***
Ночные луговины затоплены луною,
Без устали резвятся невиданные звери,
И тени от деревьев зеленою волною
Бросает, как обломки на первозданный берег.

Смолою истекают, в пути полно развилин,
Затесы и зарубки - надежные приметы.
Кричит над головою неугомонный филин,
А в зарослях дремучих мерцают самоцветы.

Здесь небо на закате исходит синевою,
Здесь лешие да мавки хоронятся в берлогах,
Когда приходят люди за перелёт-травою,
Проказы нет забавней прогнать с переполохом.

От порчи и от сглаза, любовного разлада,
От морока, соблазнов, болезнь любая сгинет,
Цветок её годится для отмыканья кладов.
И только за рекою смеются берегини.

Сорвать его не просто, забудешь всё на свете,
Он обнесен оградой из пагубы и бедствий,
Стоят на карауле годины лихолетий.
Любого горемыку здесь оборотят в бегство.

Шумит лесная чаща и редкими мазками
Луна рисует тени, а речка множит блики.
Любовные признанья. Под узкими мостками,
Обточены волною, сверкают сердолики.

В прохладную оправу глубин своих бездонных
Ночь забирает звезды волшебным ювелиром,
И красный сполох яшмы, и желтый - халцедона,
Всё длятся, не кончаясь, живые переливы.

А родники упрямо бьют струями тугими
Под узкими мостками, где завороты кружат,
И только за рекою смеются берегини,
Ведь если кто-то любит, тому цветок не нужен.

Здесь голые деревья сквозят в осеннем дыме,
Здесь небо на закате исходит синевою,
О Русь, прошу, надежней храни свою святыню,
И прогоняй идущих за перелёт-травою.

Ночные луговины затоплены луною,
Без устали резвятся невиданные звери,
И тени от деревьев зеленою волною
Бросает, как обломки на первозданный берег.

***
В окне моём звезда горит,
Пусть это речи затворит
Врунов и пустомель.
В моём окне горит звезда,
И к ней не ходят поезда -
Им не найти тоннель.

Звезда горит в окне моём,
Как будто в черный водоём
Ныряю, оробел.
В окне моём звезда горит,
Её повесил на бушприт
Небесный корабел.

Как придорожная верста,
В моём окне горит звезда,
Ведет, кто слаб и хвор,
Вестей наслушался худых,
Дорог не одолел крутых,
На постоялый двор.

Здесь тишина и здесь ночлег,
И лай собак и скрип телег,
И дальний говорок,
И задремавший мальчуган,
И тень его от очага
Ползет через порог.

Здесь лягушачий слышен хор,
Луна над частоколом гор
И отблески зарниц,
Вихрастая хозяйки дочь
Попросит в шалости помочь
Подружек - озорниц.

В углу, крадучись и тишком,
Они усядутся кружком,
Их замысел неплох:
Кота на сливки приманить,
Затем прилюдно осрамить,
Подняв переполох.

Но кот сумел от них удрать.
И начинает завирать
Заезжий балагур
Про разоренье птичьих гнезд,
Названья из далёких звёзд
Составленных фигур.

Про тишину и зной пустынь,
Про крепость каменных твердынь
И скупость королей.
Но феи умерли давно,
И много пущено на дно
Пиратских кораблей.

Звезда горит в окне моём,
Заснули все, и мы - вдвоем
Оберегаем сон.
Надев потуже кивера,
Навстречу тёмным кливерам
Выходит гарнизон.

***
Окончена пора земных забот,
Но мы не ждём ни почестей, ни выгод.
Там, за окном не ночь, а только выход,
И у часов окончился завод.
Завершена полдневная страда.
Читаю жизнь, как старенькую повесть.
А прошлое, оно лишь скорый поезд,
Что пролетел неведомо куда,
Как жизнь сама. На крыльях стрекозы
Блеснёт узор, который не разгадан,
Когда она, испугана раскатом,
Стремительно уходит от грозы
В тот край, где направленья не важны,
В те земли, из которых нет возврата.
Но если есть последняя расплата -
То где же тот, кому мы все должны?
Пускай огни мелькнут и догорят.
Пойдем туда, где мир мечтал и грезил.
Там будет много темноты и кресел,
Но, всё-таки, мы сядем в первый ряд
И сгинем в черном бархате кулис.
В последний путь отправимся неблизкий,
Пусть плачет жизнь - бездарная актриска,
Которую не вызвали на бис.
Ведь ничего, сказать начистоту,
Нам не найти в её порывах пылких.
Мы постоим недолго у развилки,
И двинемся тихонько в темноту.
Оставив наше тусклое житьё,
Забыв про наши прежние мытарства.
Мы примём ночь, как горькое питьё,
Как самое целебное лекарство.

***
Я дождусь, пусть в душе моей всё отболит,
И воды зачерпну из чумного колодца,
Где закат утонул, но всё так же горит,
Где в полынную горечь звезда обернётся.

В этой темной воде спит особенный хмель,
Я напьюсь допьяна, не пугаясь возмездий,
В небе чья-то рука покачнёт колыбель,
Загремят в темноте погремушки созвездий.

И тогда зашумит предо мной океан.
В горькой влаге его я навеки упрочусь.
Стану тенью цветка на одной из полян,
Тихим шепотом давних, забытых пророчеств.

Всё исчезло и сгинуло и пронеслось,
Затянулись смертельные раны,
Хороводов печальных сдвигается ось,
А меня закрывают туманы.

И однажды той горькой водицы испив,
Никогда уж не станет мне тошно,
Словно черные тени, меня обступив,
Ворожеи зашепчут тревожно.

Так забудутся сны, так умолкнет свирель,
Так же в небе звезда качнётся,
И к дорогам земным невесомая тень
Точно так же щекой прижмётся.

***

1

Мне не спится этой ночью,
Забрала тоска.
Приближаясь, многоточьем
Застучит клюка...

Кто там бродит в переулках,
Кто идёт за мной?
На дворе протяжно, гулко
Воет пёс цепной.

Тени двигаются прытко,
Капает вода.
Скрипнет старая калитка,
Стукнет щеколда.

Пусть Луну стянуло дымкой
Низких облаков,
Только выдал невидимку
Звук его шагов.

И клюка стучит всё ближе,
Слышен пёсий брех.
Это дети, я же слышу
Тихий детский смех.

Это маленькие дети,
Что забрались в сад.
Засыпает всё на свете,
Но они не спят.

Всё не кончатся их игры.
На дворе темно,
И луна сбежавшим тигром
Смотрит мне в окно.

Кто за дверью копошится,
Подбирая ключ?
По скрипящим половицам
Пробежался луч,

Рассыпаясь позолотой.
Слышен стук качель.
Но напрасно под колодой
Копошится червь.

Коль не спится, так покрепче
Чаю завари,
Это девочка, наверно,
Подошла к двери.